I have only last short part from this interview which I prepared in summer for translations.
This full interview starts from speech abour hikers inventory as some incorrect for this hike. Yudin says about sleeping bag for 10 persons which definitely was absent in this hike.. So I have no time prepare this full text right now and provide only actual content
-----
[Y.:] The atmosphere of secrecy is incredible. Well, everyone was on duty there at the institute. Who, how, why? Found, not found?
[–] And what conversations did you have at the institute? What did they say? Why?
[Y.:] There were talks that there was some kind of natural cause, an element, and everyone was sure that this was an avalanche.
[–] Did everyone think they were alive or not?
[Y.:] Until they were found, everyone thought they were alive. There was no talk about the fact that they had already died. But here are the people who knew that they had died, they were in the shadows.
[–] Who knew? What kind of people were they?
[Y.:] I assume that this is due to some kind of factory or whatever tests. And there, it means, there were people who were on duty there, well, this is my opinion. YOU DON'T WRITE IT ANYWHERE. And I think that they… I am a supporter of this, Kuntsevich, that they were cleared out there.
[–] How did you personally find out about this? Who told you about it?
[Y.:] And there immediately, there was duty, in the tourist club, in the trade union committee. Immediately all the news spread instantly. Everyone went there and looked. What's there, what's the news? Communication was already with the entire region. And there was a connection with the rescuers… And then this entire magazine was confiscated from them.
[–] What is your first feeling? They told you, they came and told you.
[Y.:] Fear, fear, fear. Such here. But it's impossible to explain… It's impossible to believe it. What's happened? I don't know, it's indescribable. The whole city was thinking about it. Well, what is it? What fell? Everything is horror…
[–] Did you have a fear for yourself at that moment that you could be there?
[Y.:] N-no, where did I get it from? I wasn't with them.
[–] Well, if you suddenly went? Did you think about it then?
[Y.:] Now, if I went, then… No, I didn't think that I could be. I just put myself in their place. I thought, why did I leave, why did I not share this fate with them, and everything else. Maybe things would have been different there. What is there, here? And investigator Ivanov immediately told me to put all these thoughts out of my head. That definitely I would be the tenth. He told me right away. That is, the case was already opened on the 6th, the search began on the 20th. And on February 6, they already knew everything there, these people. And Ivanov, the investigator, says that these people were Kirilenko, the first secretary of the regional party committee…
[–] But Ivanov said this later.
[Y.:] He immediately told me about it. Straightaway!
[–] What did he say? What did he say?
[Y.:] Well, when he was talking to me, I can't do it… Even when Kirilenko invited me… Why? Some student? I… I was afraid. There are 30,000 students there, and the director of the institute takes me from class, trembling all over, and Kirilenko leads me there, to the office, for protection. Kirilenko is like a governor with us now. And not as a governor, he was then, it's like a god. Vicar of God. And that's it. They knew everything, the reasons were known. Ivanov knew, Kirilenko knew the reasons, and also the regional prosecutor. Here are 3 people!
[–] You were called to see Kirilenko, so what?
[Y.:] Yes, they didn’t call me, but he was curious to see who it was? Everyone died, but he remained. Well, I don't know, because he said something to me, he hugged me. I don't know what, I mean, I don't remember. Well, first of all, I was trembling there like an aspen leaf. Suddenly me to the most important. I got it all off. That is, if there was some kind of elemental force, then everyone would be happy, there would be a reason, and the case would be closed immediately. And now, almost 60 years later, this meeting between us would not have happened.
[–] Yuri Efimovich, what did Ivanov tell you, what did he tell you?
[Y.:] Ivanov, he calmed me, as it were. He treated me like a child. He is a good man. But in the end, about the reasons, I tell him that an avalanche, even with him I proved it to him… But he could not write an avalanche, it was not there. Because there was a Moscow group, there were specialists, our Moscow climbers were there, and there were no traces of an avalanche. This tent, it stood as it was, fastenings, everything, there was nothing… there was nothing. And now some people are reanimating it, this version. When she was No. 1, then she was not confirmed. And now it’s very convenient to write it all off under it.
[–] And what about Ivanov? What did he tell you?
[Y.:] And Ivanov told me about the reasons: when we investigate completely, I will gather all of you and tell you. But there was this elemental force, there was a frost, a blizzard, a hurricane, a wind… But we are still investigating… And he blamed everything on a hurricane.
[–] Did he directly tell you that this is all under Kirilenko's control?
[Y.:] No, no! God forbid! This is what he said now, now it is the media, but then he could not say this at all!
[–] Did you go to the identification?
[Y.:] I went. So they invited me there to identify things, to Ivdel. All the things had already been brought there, but they were in disorder, in heaps. I distributed them. But since I knew which backpack was whose, I already knew from the backpacks what was in the backpack, it was already clear that this person. That's how I did it. And the clothes that were outside the backpacks, I certainly knew. There were axes, everything was Dyatlov's… But now they write that I didn't recognize them. Yes, I didn’t recognize it, because how exactly do I know… it’s all when going on a hike, this one brings this, this one another. You see, I didn't know about that. There was one thing alien – a soldier's winding! I unfolded it and told Ivanov that it was not theirs. I don't know how this thing got here. Maybe she's from somewhere else. Here is someone else's. But he didn't write it down. I conclude that he did not need to write it down. Where did the soldier winding come from? And then the head of the search, Lieutenant Colonel Ortyukov, he found the second winding in the ravine, where they found the last ones, and there was so much snow there! The winding there, of course, was lost from the leg, because it cannot be found there, in such snow. And he found this second winding, and even then he specially gave a radiogram: «The appearance of the winding is incomprehensible to me,» and he described it. And at the very beginning I said that there is only one winding. That is, there were other people who did all this.
[–] Have you seen the dead guys? Did they see them dead in the morgue?
[Y.:] When I arrived, I saw Rustik Slobodin there, and I saw Igor. Rustik was not yet defrosted, but Igor had already been opened and covered with a shroud. And they opened it to me, showed me. That's who it is, they asked, in this regard. And I said.
[–] Everyone says there was an unusual body color. Can you say something about this?
[Y.:] Rustik had this color of a living person. It's like here. But he wasn't defrosted yet. Well, I didn't look at it that way. And Igor already had color. Well, an open body, everything. He was kind of dark.
[–] Have you seen this orange color?
[Y.:] I didn't see orange, but all the guys would talk about it. And this is evidence that there was either radioactive, or chemical, or fuel impact. For radioactive, it means that I gave it to specialists there, from there I gave the soil, and gave a piece of cedar. The author of all these textbooks on radioactivity, he is an impeccable authority. And he told me that this is all background. There, I gave him all these tests. He said, all this is the background of that area and that time. But he says that this technique, which was used then for this diagnosis, these all these analyzes, then the technique was imperfect, so I can’t say anything specifically, they say, now I can’t. But he said that this is all background. I believe him. And no one did an analysis of the terrain for fuel. I tried to do this at my own expense, but they told me that you don’t poke your nose here, that we are only dealing with the direction of the authorities.
[–] Who told you that?
[Y.:] I was told at the Institute of Ecology in Yekaterinburg. And then, I knew one ecologist there. I say, how can I organize it all myself? He confirmed all this and said that it was all very expensive. And even we, when we give it for tests, take fabulous money from us. Now, if someone would give this money now, because this analysis… it is not too late to do it even after a hundred years. Therefore, you just need to do this analysis.
[–] Were you not invited to the identification of those 4 who were found in the stream?
[Y.:] No, everything was hidden there. Even the institute did not know about it all. I learned about it only after 40 years, about these injuries. When I was allowed to do this under protection. And then, when their last were buried, then in the most closed environment. One might even say secret. Nobody knew that they would be buried. Absolutely no one knew. Not in college, not anywhere.
[–] But did the relatives know?
[Y.:] Relatives knew. The only ones. Nobody else knew.
[–] Did you have to communicate with them after everything happened?
[Y.:] I only talked with the Dyatlovs… They all invited me and they say: here you will be like a son with us… But it's so hard… I stopped talking… They invited me, I was at them visiting. Arrived, everything is fine. But like this, when everyone is crying there, and I am the source of these very feelings there…
…And this Lenka Koskina, Milenko's wife. She was a student, saw this case in the archive. It was already almost ruined. Who needs it, he took it. But this is a fake case, nobody needs it, it has no number. And now this case is being offered to all of us, we are writing to all instances, to the prosecutor's office, to the Prosecutor General, to all instances, to the KGB… And they all offer us this case, which Lena Koskina found. Then there was a long article by the journalist Bogomolov. Very good, reliable information. Then he somehow walked away from this business. And I found out myself only through these publications…
[–] So, all these 50 years you've been trying to find out?
[Y.:] Yes, yes, I'm trying to find out, but no one says anything, because… the reason for the secrecy is that it still exists.… It all goes on there, there, in that area.
[–] What's going on?
[Y.:] The reason that killed the guys. It continues to this day.
[–] And in your opinion, what was the reason? What ruined?
[Y.:] In my opinion, this is a purge. This is on the one hand. Why did the purges appear? Since they had already run into the wrong place, well, where it was not necessary to come. But it is not their fault that they happened to be witnesses and were poisoned. They were already doomed, because Ivanov told me so. Here is the word «doomed.» They just weren't needed. They reported on command. They were told what they were? So, spies.
[–] Why did Ivanov tell you that they were doomed?
[Y..:] They were already poisoned due to their health. But Ivanov didn't tell me that. He told me that there was an elemental force – a hurricane. And they were afraid of it. But knowing them each separately, who could do what, I completely exclude this version. No hurricane. These guys were adequate in any situation. Moreover, there was such an experienced Zolotaryov. Igor, too, before making a decision, he would have to find out what is there? Of course, there was no hurricane there…
-----
ORIGINAL:
[Ю.:] Атмосфера секретности неимоверная. Ну как вот, все дежурили там в институте. Кто, как, почему? Нашли, не нашли?
[–] А какие разговоры в институте ходили? Что говорили? Почему?
[Ю.:] Разговоры были, что там какая-то естественная причина, стихия, и все были уверены, что это лавина.
[–] А все думали, что они живы или нет?
[Ю.:] Пока их не нашли, все думали, что они живы. О том, что они уже умерли, об этом никаких разговоров не было. Но вот люди-то, которые знали, что они умерли, они были в тени.
[–] А кто знал? Что это за люди были?
[Ю.:] Я предполагаю, что это связано с какими-то заводскими или там какими испытаниями. И там, значит, были люди, которые там дежурили, ну это моё мнение. ВЫ ЭТО НИГДЕ НЕ ПИШИТЕ. И я думаю, что их… я сторонник этого, Кунцевича, что там их зачистили.
[–] Вот вы лично как об этом узнали? Кто вам об этом сказал?
[Ю.:] А там сразу же, там же дежурство было, в турклубе, в профкоме. Сразу же все вести распространялись моментально. Там же все ходили, смотрели. Что там, какие новости? Связь-то была уже со всею областью. И с поисковиками была связь… А потом этот весь журнал у них изъяли.
[–] Что вот ваше первое чувство? Вот вам сказали, пришли и сказали.
[Ю.:] Страх, страх, страх. Такой вот. Но это невозможно объяснить… Невозможно в это поверить. Что такое? Не знаю, это не передать. Весь город об этом думал. Ну вот что это такое? Что упало? Всё – ужас…
[–] У вас был страх за себя в тот момент, что вы могли быть там же?
[Ю.:] Н-нет, откуда у меня? Я же с ними не был.
[–] Ну если бы вдруг пошли? Вот вы тогда думали об этом?
[Ю.:] Вот если бы я пошёл, то… Нет, я не думал, что я мог быть. Я только себя поставил на их место. Я думал, а почему я ушёл, почему я не разделил с ними эту участь, и всё прочее. Может быть, там обстоятельства были бы по-другому. Что там такое, вот? А следователь Иванов мне сразу сказал, чтобы я выкинул из головы все эти мысли. Что однозначно я был бы десятым. Он мне сразу так сказал. Т.е., уже дело было открыто 6-го, поиски начались 20-ого. А 6 февраля там уже всё было им известно, вот этим людям. А Иванов, следователь, говорит, что эти люди были Кириленко, первый секретарь обкома партии…
[–] Но Иванов об этом сказал уже потом.
[Ю.:] Он мне сразу сказал об этом. Сразу!
[–] А как он сказал? Что он сказал?
[Ю.:] Ну вот при разговоре он мне, я не могу это… Я даже, когда Кириленко меня приглашал… Зачем? Какой-то студент? Я… я боялся. Там 30 тысяч студентов, а меня директор института с занятий берёт, весь дрожит, и меня для защиты туда, в кабинет ведёт, к этому Кириленко. Кириленко это как губернатор у нас сейчас. И не как губернатор, он тогда был, это, как бог. Наместник бога. И всё. Им всё было известно, причины известны. Иванов знал, Кириленко знал причины, и ещё прокурор области. Вот 3 человека!
[–] Вас вызвали к Кириленко, и что?
[Ю.:] Да меня не вызвали, а ему было любопытно посмотреть, а кто это такой? Все погибли, а он остался. Ну, я не знаю, потому что что-то он там мне говорил, он меня обнял. Я не знаю, о чём, то есть, не помню. Ну я, во-первых, это, дрожал там, как осиновый лист. Вдруг меня к самому Главному. У меня всё отшибло. То есть, если бы там была какая-то стихийная сила, то все были бы довольны, была бы причина, и дело бы закрыли немедленно. И вот сейчас, через почти 60 лет, вот этой нашей с вами встречи не было бы.
[–] Юрий Ефимович, а что рассказывал вам Иванов, что он говорил вам?
[Ю.:] Иванов, он меня, как бы это, успокаивал. Он ко мне относился, как к ребёнку. Он хороший человек. Но в конце концов, о причинах, я ему говорю, что лавина, ещё с ним доказывал это ему… А он же не мог написать лавина, её там не было. Потому что там была московская группа, там были специалисты, московские наши ребята-альпинисты были, и там не было никаких следов лавины. Эта палатка, она как стояла, так и стояла, крепления, всё, там ничего… не было. А теперь некоторые люди реанимируют её, эту версию. Когда она была №1, тогда она не подтвердилось. А сейчас под неё очень удобно это всё списать.
[–] И что Иванов? Что он вам говорил?
[Ю.:] А Иванов мне сказал о причинах: когда мы расследуем полностью, я вас всех соберу и скажу. Но там была эта стихийная сила, там был мороз, пурга, ураган, ветер… Но мы пока расследуем… И он всё свалил на ураган.
[–] Он вам прямо сказал, что это всё находится под контролем Кириленко?
[Ю.:] Нет-нет! Боже упаси! Это он сейчас так сказал, сейчас же это, средства массовой информации, а тогда он этого вообще говорить не мог!
[–] Вы ездили на опознание?
[Ю.:] Я ездил. Вот они меня туда пригласили для опознания вещей, в Ивдель. Там вещи уже были все привезены, но они были беспорядочно, кучами. Я их распределял. Но поскольку я знал, какой там чей рюкзак, я уже по рюкзакам знал, что там в рюкзаке лежит, ясно уже, что этого человека. Вот так я это делал. И одежду, которая была за пределами рюкзаков, я конечно знал. Там топоры, всё-всё было дятловское… Но сейчас пишут, что вот я их не опознал. Да я не опознал, потому что откуда я конкретно знаю… это же всё когда собирается в поход, этот приносит то, этот другое. Понимаете, я в этом смысле не знал. ‹Там была одна вещь чужеродная› – солдатская обмотка! Я её развернул и Иванову сказал, что это не ихняя вещь. Я не знаю, как эта вещь здесь оказалась. Может быть, она откуда-то с другого места. Вот это чужое. Но он это в протокол не записал. Я делаю вывод, что ему это и не надо было записывать. Откуда там взялась солдатская обмотка? А потом начальник поисков, подполковник Ортюков, он вторую обмотку нашёл в овраге, где нашли последних, а там же было вот столько снега! Обмотка там, естественно, с ноги потерялась, потому что там её и не найти, в таком снегу. И он нашёл эту вторую обмотку, и он даже потом специально дал радиограмму: «появление обмотки мне непонятно», и он её описал. А я же в самом начале сказал, что вот обмотка одна. То есть, там были чужие люди, которые это всё делали.
[–] Вы видели мёртвыми ребят? В морге видели их мёртвыми?
[Ю.:] Я, когда приехал, так там я видел Рустика Слободина, и видел Игоря. Рустик ещё был не размороженный, а Игорь уже был вскрыт, и саваном накрыт. И мне открыли, показали. Вот кто это, спрашивали, в таком плане. И я сказал.
[–] Все говорят, был необычный цвет тела. Что-то можете по этому сказать?
[Ю.:] Вот у Рустика был это цвет живого человека. Вот как будто бы вот. Но он ещё был не размороженный. Ну я ж его не разглядывал так это. А у Игоря цвет был уже. Ну, вскрытое тело, всё прочее. ‹Он был какой-то тёмный›.
[–] Этого вот оранжевого цвета вы не видели?
[Ю.:] Оранжевого цвета я не видел, но все ребята бы об этом говорят. А это свидетельство того, что там было или радиоактивное, или химическое, или топливное воздействие. На радиоактивное, значит, я отдавал специалистам туда, оттуда почву отдавал, и кусок от кедра отдавал. Автору этих всех учебников по радиоактивности, он авторитет безукоризненный. И он мне сказал, что это всё фоновое. Там вот эти все анализы я ему дал. Он сказал, всё это фон той местности и того времени. Но говорит, что эта техника, которая использовалась тогда для этой диагностики, вот эти всех этих анализов, тогда была техника несовершенная, поэтому сказать что-либо конкретно, мол, сейчас я не могу. Но сказал, что это всё фоновое. Я ему верю. А анализ местности на топливо никто не делал. Я пытался за свой счёт это сделать, но мне сказали, что ты сюда не суйся, что мы имеем дело только по направлению органов.
[–] Кто вам это сказал?
[Ю.:] Мне сказали в институте экологии в Екатеринбурге. А потом, я там знаком был с одним экологом. Я говорю, как мне это всё организовать самому? Он это всё подтвердил и сказал, что это всё очень дорого. И даже мы, когда отдаём на анализы, с нас берут баснословные деньги. Вот если бы кто-то эти деньги дал сейчас, потому что анализ этот… его сделать не поздно даже через сто лет. Поэтому надо просто сделать этот анализ.
[–] На опознание вот тех 4-х, которых нашли в ручье, вас не приглашали?
[Ю.:] Нет, и там вообще было всё скрыто. Даже в институте не знали об этом всём. Я об этом узнал только через 40 лет, об этих травмах. Когда меня по протекции допустили к этому делу. И потом, когда их последних хоронили, то в максимально закрытой обстановке. Даже можно сказать, секретной. Никто не знал, что их будут хоронить. Абсолютно никто не знал. Ни в институте, нигде.
[–] Но родственники знали?
[Ю.:] Родственники знали. Единственные. Больше никто не знал.
[–] Вам приходилось общаться с ними после того, как всё случилось?
[Ю.:] Я только общался с Дятловыми… Они меня все пригласили и говорят: вот ты у нас будешь как сын… Но это настолько тяжело… Я перестал общаться. Они меня пригласили, я был у них в гостях. Приехал, всё нормально. Но вот так, когда там все плачут, и я там источник вот этих самых чувств…
…И вот эта Ленка Коськина, жена Миленко. Она была студентка, увидела это дело в архиве. Оно уже было почти раскурочено. Кому надо, тот и брал. Но это дело бутафорское, оно никому не нужное, оно без номера. А теперь вот это дело нам всем предлагают, мы там во все инстанции пишем, в прокуратуру, Генеральному прокурору, во все инстанции, в КГБ… И они нам все предлагают вот это дело, которое нашла Лена Коськина. Потом была большая статья журналиста Богомолова. Очень хорошая, достоверная информация. Потом он от этого дела отошёл как-то. А я узнавал сам только через эти публикации…
[–] Получается, все вот эти 50 лет вы пытаетесь узнать?
[Ю.:] Да-да, я пытаюсь узнать, но никто ничего не говорит, потому что… причина секретности – она сохраняется до сих пор. … Там это всё продолжается, там, в том районе.
[–] А что продолжается?
[Ю.:] Причина, которая ребят погубила. Она продолжается до сих пор.
[–] А на ваш взгляд, что за причина была? Что погубило?
[Ю.:] На мой взгляд, это зачистка. Это с одной стороны. А почему появились зачистка? Поскольку они уже напоролись туда, куда не надо было приходить. Но они-то не виноваты, что они случайно оказались свидетелями и подверглись отравлению. Они уже были обречены, потому что мне так сказал Иванов. Вот это слово «обречены». Они просто были не нужны. Там сообщили по команде. Им сказали, что такие? Значит, шпионы.
[–] А почему Иванов вам сказал, что они были обречены?
[Ю.:] По здоровью они уже были отравлены. Но Иванов мне так не говорил. Он мне сказал, что там была стихийная сила – ураган. И они от этого испугались. Но зная их каждого в отдельности, кто как мог поступить, я эту версию совершенно исключаю. Никакой ураган. Эти ребята были адекватны при любой ситуации. А тем более был такой опытный Золотарёв. Игорь тоже, прежде чем принять решение, он должен был бы узнать, что там такое? Урагана там, конечно, не было…