Part five.
Transplantation of monkey testicles to humansЧасть пятая.
Пересадка яичек обезьяны человеку===
The Soviet government actively financed and promoted in the media the experiments of the surgeon Sergei Voronov.
From the beginning of the 1920s to the mid-1930s, Ogonyok constantly informed readers about the achievements of the luminary of medical science Sergei (Serge) Voronov. The whole world in those years was fascinated by the pictures of the future that the professor painted: the delay of old age, the eradication of diseases, life up to 140 years, an increase in the period of active maturity by 2-3 times. The noble and rich paid fortunes just to be on his operating table. "Spark" reported on almost every experiment, Voronov himself wrote articles for the magazine.
“In 50 years, and maybe even earlier, it will be possible to perform miraculous operations on people,” Voronov wrote in Ogonyok in 1928 (No. race of mighty people, superhumans!” He was truly obsessed with eugenics, that virtuoso of the scalpel. However, few of the scientists of the turn of the century were not obsessed with it! For example, Voronov's friend and colleague, the surgeon Alexis Carrel, who received the 1912 Nobel Prize in Physiology or Medicine for transplanting blood vessels, was even less restrained in his statements, insisting that the mental retardation of the proletariat is inherited, and people are biologically unequal ( for statements about genetic inequality, another Nobel laureate, James Watson, has lost honorary titles these days - Ogonyok wrote about this).
However, the enthusiasm for eugenics at the beginning of the 20th century was explained by the fact that at that time humanity had not yet received the “inoculation of Nazism” and had not gone through the hell of concentration camps in which two Voronov brothers died. In the 1920s, he dreamed: “A world inhabited by powerful people - supermen of both sexes, aged much more than a hundred years old, strong, capable of procreation, vigorous in body and spirit - in a word, people in the full bloom of their strength, which in our time is peculiar to a person only between the ages of thirty and forty. And all this will be done by science, "when it begins to transform a worn out tired human body into a young, strong, tired brain - into a freshly and productively working one, and, what is most striking, - endow the most mediocre nature with the power of genius."
Professor Voronov was not the inventor of xenotransplantology (transplantation of organs and tissues from animals to humans. - "Oh"), but he devoutly believed in it almost from his student days. How the son of an ordinary subbotnik (a Russian subethnos who had professed Judaism since the 17th century—“O”), a retired soldier from Nicholas II, ended up in Paris in 1884 is unknown. Born in 1866, either in Voronezh or in the village of Shekhman, Tambov district, he unexpectedly emerged from historical oblivion immediately under the light of surgical lamps and spotlights, becoming at the age of 23 an assistant to Charles Brown-Séquard himself, one of the greatest physicians of that time . It was from him that the young Samuil Voronov adopted the obsession with the idea of using substances contained in the glands of animals to rejuvenate the human body.
“Spark” revealed to the reader the origins of the Voronov method: “This is the development of the views that 35 years ago were expressed by the French scientist Brown-Sequard, who founded the doctrine of the endocrine glands that release extremely important substances into the blood. Sekar injected himself with an aqueous extract from the testicles of animals and observed a significant increase in strength and general refreshment ”(“ Ogonyok ”No. 36, 1923).
Brown-Sequard died in April 1894. Voronov, who six months earlier received a doctorate in medicine, began to look for a place - he wanted to continue the work of a teacher, which he already considered rightfully his own. A couple of years later, he was invited to the post of surgeon and physician at the court of the Khedive (the title of the head of Egypt until 1914. - "O"). He moved to Cairo, before marrying Louise Marguerite Barbe (the marriage was annulled in 1912). It is possible that it was his wife who played a role in this choice of place of service: Louise was known as an alchemist and a member of the occult circle, where Andre Breton and Pablo Picasso visited. She even became a model for Julien Champagne's famous painting Vessel of a Great Deed, while the artist himself is suspected of a hoax with Fulcanelli, an immortal alchemist who stirred up the occult world of Europe at the beginning of the 20th century. And, as was fashionable at that time among occultists, Voronov's wife studied ancient Egyptian religion and magic.
During the 14 years of his stay in Cairo, Voronov managed a lot: he opened an infectious disease hospital, founded a nursing school and the Egyptian Medical Journal, but most importantly, he became convinced of the correctness of the teacher’s ideas by studying the consequences of castration of eunuchs. Deprived of male glands, they were sick, obese, aged early and died. Voronov began experiments: “I began my experiments, from which I expected proof for my theory, on rams. I transferred the gonads from the young to the old and got satisfactory results, removed the glands and everything came back ”(Spark, No. 12, 1928).
Later, when Voronov was at the zenith of his fame, rumors circulated around Europe that he honed his skills not on herds of sheep, but in the dungeons of Cairo, they say, the Khedive, interested in the experiments of the young scientist, ordered that criminals sentenced to death be given to him. The professor himself claimed that he sees the future precisely in xenotransplantation, because animals do not suffer from alcoholism and syphilis, and the use of human biomaterial is unethical and in many cases illegal even with the consent of the donor.
In 1912, Voronov, who by that time had received French citizenship and changed his name to Serge, performed his first operation on a person, successfully transplanting the thyroid gland of a chimpanzee into that man.
A year later, in the presence of 19 doctors, he consolidated the result - he "grafted" the right lobe of the goiter of a baboon to a 14-year-old boy with developmental delay. A photo of the boy before and after the operation was attached: the obvious changes in the face of the patient left no doubt that a new luminary had appeared in the world of science. By the way, the young man with the “grafting” of the baboon quickly recovered after the operation: he caught up with his peers, received an education and was even declared fit for military service - in 1917 he went to the front.
“Rejuvenation of the human body by transplanting into it the gonads of certain lower animals opens up many new prospects for the benefit of mankind. In the near future, a teenager with weak abilities - whether due to poor heredity, or due to poor conditions, or due to some other random circumstances - will turn into a brilliant, successful student with the help of gland transplantation, ”Voronov shared his thoughts with the readers of Ogonyok . And he brought his plans to life "here and now" - he put the operations on stream ...
“A rare case of extremely rapid rejuvenation after the transplantation of the gonad of a baboon by Professor Voronov on February 1, 1921. The operated E.L., 74 years old, after 8 months became 15–20 years younger, freely climbed the stairs, jumping over 4 steps, lifting weights, fenced and received all the abilities and instincts of a young man. For the entire time after the operation, E.L. I felt an unparalleled influx of strength ”(“ Ogonyok No. 16 for 1924).
The professor dubbed his method "grafting": he made thin sections on the testicles of a monkey and then sewed them into the human scrotum. Voronov was not the only one who experimented in this direction at that time. For example, the Austrian Eigen Steinach was engaged in gland transplantation, and from person to person, for which he used cryptorchid testicles (testicles that did not descend into the scrotum and are to be removed. - "O"). In addition, “Steinakh invented the ligation of the seminal duct - the canal leading from the testicle. He argued that in this case, the seminal fluid stagnates in the testicle and causes the tissue to release more of the healing secret into the blood" ("Spark" No. 36, 1923).
How many doctors, so many methods: "Doctor Gregory in Vologda transplanted an old man's testicle from the corpse of a young man and received engraftment of the gland and rejuvenation of the body," and at the Soviet Institute of Experimental Biology I.G. Kogan made "more than a hundred transplants in chickens and guinea pigs", while old chickens not only regain health, but they begin to lay again.
But all these doctors could not keep up with Voronov in terms of the number of operations performed. Delegates of surgical congresses in London and Paris in the mid-1920s gave him a standing ovation: Sergei Abramovich, in his own words, at that time operated on 238 people aged 55 to 70 years, in 90 cases out of 100 the result was positive. And the world saw salvation from old age in that, and Ogonyok continued to report on the new achievements of the genius ...
“At a conference of physiologists in Stockholm, Professor Voronov announced the experiment he had done - he transplanted four female ovaries into a monkey, three of which resolved and disappeared, and one took root, he injected her with male semen and after three months the monkey turned out to be pregnant, and the doctor expects in six months the appearance into the light of a human child” (“Spark” No. 39, 1926). After another three issues, they returned to the topic: "The monkey will only walk with a human fetus for a short time, and then an abortion will be performed." Voronov explained to the media that a chimpanzee, due to its height and structure, is not capable of producing a human child. It is worth recalling: in the USSR at the same time, Professor Ilya Ivanov, in the Askania-Nova reserve, was also trying to get a hybrid of a man and a monkey. To no avail.
To meet the growing demand for surgeries, Voronov needed primate donors. At this time, the French government introduced a ban on the extermination of monkeys for hunting and profit. The right to catch was given only to scientists, among whom was Voronov ...
“I was lucky to find just what is needed for this,” he wrote in Ogonyok, “a wonderful palace that once belonged to the sovereign Prince of Monaco, and then served as the summer residence of Queen Victoria’s life physician. It is located just on the border of France and Italy, high above Menton, in a huge magnificent park that stretches along the slope to the south to the sea. At present, I have set up a farm there, where I have settled about 30 monkeys, and in a year, I hope there will be 100 of them.
In 1927, Voronov declared that "soon there will be as many monkey nurseries in Europe and America as there are Ford factories."
The excitement was everywhere. Irving Berlin's "Monkey-Doodle-Doo" hit, created by Irving Berlin for the Marx Brothers film "Coconuts," was played on the radio, with the lines: "If you're too old to dance, get yourself a monkey gland." In wealthy homes, it was considered chic to keep an ashtray in the shape of a monkey on the table, covering the genitals and with the inscription: “Voronov, you won’t take me.” Arthur Conan Doyle described the rejuvenation and brutality of the protagonist as a result of hormonal injections in the story "The Man on All Fours". A hit of bars and restaurants was the Iron Monkey cocktail: a mixture of gin, orange juice and grenadine with a small amount of anise liqueur. World has gone mad...
Among those who sought to befriend the famous surgeon were hundreds of celebrities of the time. From the Maharaja of Patiala Bhupinder Singh (who effectively used a Rolls Royce car to collect garbage after the car company refused to sell him another model) to Turkish President Mustafa Atatürk (he became a doctor’s patient, like French Prime Minister Georges Clemenceau). Voronov was seen in the company of the poet and playwright, as well as the ideologist of fascism Gabriel D'Annunzio and the movie star Sarah Bernhardt. Composer and pianist Camille Saint-Saens met with Voronov more than once, as did the science fiction writer Rosny (pseudonym of Joseph Henri Honore Box). Among the professor's friends were the father of neurosurgery Harvey Cushing and the Romanian king Carol II. Even the famous revolutionary Clara Zetkin was a patient of Voronov. The teacher of Helena Blavatsky, the occult leader of Algeria and Paris, Max Theon, had a strong influence on Voronov himself, as did the author of The Blue Bird, Maurice Maeterlinck - they were friends with the professor. The monkey nursery, like a zoo, was often visited by the megastar of the 20s opera diva Lily Pons ...
...
Советское правительство активно финансировало и продвигало в средствах массовой информации эксперименты хирурга Сергея Воронова.
С начала 1920-х и до середины 1930-х «Огонек» постоянно сообщал читателям о достижениях светила медицинской науки Сергея (Сержа) Воронова. Весь мир в те годы завороженно внимал картинам будущего, которые рисовал профессор: отсрочка старости, искоренение болезней, жизнь до 140 лет, увеличение в 2–3 раза периода активной зрелости. Знатные и богатые платили состояния, лишь бы оказаться у него на операционном столе. «Огонек» сообщал чуть ли не о каждом его эксперименте, Воронов и сам писал для журнала статьи.
«Через 50 лет, а может, и раньше, можно будет совершать над людьми чудодейственные операции,— писал Воронов в «Огоньке» в 1928 году (№ 12),— пересаживать мальчикам в возрасте 8–10 лет половые железы — создать и воспитывать новую расу могучих людей, сверхчеловеков!» Он был поистине одержим евгеникой, этот виртуоз скальпеля. Впрочем, редко кто из ученых рубежа веков был ею не одержим! Например, друг и соратник Воронова — хирург Алексис Каррель, получивший в 1912 году Нобелевскую премию по физиологии и медицине за трансплантацию кровеносных сосудов, был даже менее сдержан в высказываниях, настаивая на том, что умственная отсталость пролетариата передается по наследству, а люди биологически неравны (за высказывания о генетическом неравенстве другой нобелевский лауреат, Джеймс Уотсон, в наши дни лишился почетных званий — «Огонек» писал об этом).
Впрочем, увлечение евгеникой в начале XX века объяснялось тем, что человечество в то время еще не получило «прививки нацизма» и не прошло через ад концлагерей, в которых погибли два брата Воронова. В 1920-е ему мечталось: «Мир, населенный могучими людьми — сверхчеловеками обоего пола, в возрасте, много превышающем столетний, крепкими, способными к продолжению рода, бодрыми телом и духом,— одним словом, людьми в полном расцвете сил, какой в наше время свойственен человеку лишь в возрасте между тридцатью и сорока годами». И все это сделает наука, «когда начнет превращать изношенное усталое человеческое тело в юное, крепкое, усталый мозг — в свежо и продуктивно работающий, и, что всего поразительнее,— самую посредственную натуру одарять силой гения».
Профессор Воронов не был изобретателем ксенотрансплантологии (пересадка органов и тканей от животных человеку.— «О»), но он истово уверовал в нее чуть ли не со студенческой скамьи. Каким образом сын рядового субботника (русский субэтнос, исповедовавший иудаизм с XVII века.— «О»), отставного николаевского солдата, оказался в 1884 году в Париже, неведомо. Появившись на свет в 1866 году то ли в Воронеже, то ли в селе Шехмань Тамбовского уезда, он неожиданно вынырнул из исторического небытия сразу под свет хирургических ламп и софитов, став в 23 года ассистентом самого Шарля Броун-Секара — одного из величайших медиков того времени. Именно от него юный Самуил Воронов перенял одержимость идеей использовать для омоложения человеческого организма вещества, содержащиеся в железах животных.
«Огонек» раскрывал перед читателем истоки метода Воронова: «Это развитие взглядов, которые еще 35 лет назад высказывал французский ученый Броун-Секар, основавший учение о железах внутренней секреции, выбрасывающих в кровь крайне важные вещества. Секар впрыскивал себе водную вытяжку из яичка животных и наблюдал значительный подъем сил и общее освежение» («Огонек» № 36 за 1923 год).
Броун-Секара не стало в апреле 1894 года. Воронов, за полгода до этого получивший диплом доктора медицины, стал искать место — ему хотелось продолжать дело учителя, которое он уже считал по праву своим. Через пару лет его пригласили на должность хирурга и лейб-медика при дворе хедива (титул главы Египта до 1914 года.— «О»). Он переехал в Каир, перед этим женившись на Луизе Маргарит Барбе (брак был расторгнут в 1912 году). Не исключено, что именно жена сыграла роль в таком выборе места службы: Луиза слыла алхимиком и членом оккультного кружка, где бывали Андре Бретон и Пабло Пикассо. Она даже стала моделью для знаменитой картины Жюльена Шампаня «Сосуд великого дела», тогда как сам художник подозревается в мистификации с Фулканелли — бессмертным алхимиком, взбудоражившим оккультный мир Европы в начале XX века. И, как было модно в то время среди оккультистов, жена Воронова изучала древнеегипетскую религию и магию.
За 14 лет пребывания в Каире Воронов успел многое: открыл инфекционную больницу, основал школу медсестер и Египетский медицинский журнал, но главное — убедился в верности идей учителя, изучая последствия кастраций евнухов. Лишенные мужских желез, они болели, страдали ожирением, рано старели и умирали. Воронов приступил к экспериментам: «Я начал свои опыты, от которых ждал доказательств для моей теории, на баранах. Я переносил половые железы от молодого к старому и получал удовлетворительные результаты, убирал железы и все возвращалось вспять» («Огонек» № 12 за 1928 год).
Позднее, когда Воронов был в зените славы, по Европе гуляли слухи, что он оттачивал свое мастерство не на стадах овец, а в темницах Каира, мол, хедив, заинтересовавшись опытами молодого ученого, распорядился отдавать ему приговоренных к смерти преступников. Сам профессор утверждал, что видит будущее именно за ксенотрансплантологией, потому что животные не страдают алкоголизмом и сифилисом, да и использование человеческого биоматериала неэтично и во многих случаях противозаконно даже при согласии донора.
В 1912 году Воронов, получивший к тому времени французское гражданство и сменивший имя на Серж, произвел свою первую операцию на человеке, успешно пересадив тому щитовидную железу шимпанзе.
Через год в присутствии 19 врачей он закрепил результат — «привил» правую долю зобной железы павиана 14-летнему пареньку с задержкой развития. Фото мальчика до и после операции прилагалось: явные изменения в лице пациента не оставляли сомнений — в мире науки появилось новое светило. К слову, молодой человек с «прививкой» павиана после операции быстро восстановился: догнал сверстников, получил образование и даже был признан годным к военной службе — в 1917 году ушел на фронт.
«Омоложение человеческого организма посредством пересадки в него половых желез определенных низших животных открывает много новых перспектив на благо человечества. В ближайшем будущем подросток со слабыми способностями — по причине ли плохой наследственности, или в силу плохих условий, или по каким-либо другим случайным обстоятельствам — превратится при помощи пересадки желез в блестящего многоуспевающего ученика»,— делился Воронов с читателями «Огонька» своими мыслями. И задуманное воплощал в жизнь «здесь и сейчас» — поставил операции на поток...
«Редкий случай чрезвычайно быстрого омоложения после пересадки профессором Вороновым половой железы павиана 1 февраля 1921 года. Оперированный Е.Л., 74 года, через 8 месяцев помолодел на 15–20 лет, свободно взбирался на лестницу, перепрыгивая через 4 ступеньки, поднимая тяжести, фехтовал и получил все способности и инстинкты молодого человека. За все время после операции Е.Л. чувствовал беспримерный приток сил» («Огонек № 16 за 1924 год).
Свой метод профессор окрестил «прививкой»: он делал тонкие срезы на яичках обезьяны и вшивал их потом в мошонку человека. Воронов был не единственным, кто в то время экспериментировал в этом направлении. Например, австриец Эйген Штайнах занимался пересадкой желез, причем от человека к человеку, для чего использовал крипторхические яички (яички, не опустившиеся в мошонку и подлежащие удалению.— «О»). Кроме того, «Штейнах изобрел перевязку семепровода — канала, ведущего из яичка. Он утверждал, что в этом случае семенная жидкость застаивается в яичке и заставляет ткань выбрасывать больше целебного секрета в кровь» («Огонек» № 36 за 1923 год).
Сколько врачей, столько и методов: «Врач Грегори в Вологде пересадил старику яичко от трупа юноши и получил приживление железы и омоложение организма», а в советском Институте экспериментальной биологии И.Г. Коганом произведены «более сотни пересадок у кур и морских свинок», при этом у старых кур не только возвращается здоровье, но они снова начинают нестись.
Но всем этим врачам было не угнаться за Вороновым по числу производимых операций. Делегаты хирургических конгрессов в Лондоне и Париже в середине 20-х устраивали ему бурные овации: Сергей Абрамович, по его собственным словам, на тот момент прооперировал 238 человек в возрасте от 55 до 70 лет, в 90 случаях из 100 результат был положительным. И мир увидел в том спасение от старости, а «Огонек» продолжал сообщать о новых достижениях гения...
«На конференции физиологов в Стокгольме профессор Воронов заявил о проделанном опыте — он пересадил обезьяне четыре женских яичника, три из которых рассосались и исчезли, а один привился, он вспрыснул ей мужское семя и через три месяца обезьяна оказалась беременной, и доктор ожидает через полгода появление на свет человеческого ребенка» («Огонек» № 39 за 1926 год). Еще через три номера к теме вернулись: «Обезьяна только короткое время будет ходить с человеческим зародышем, а затем будет произведен аборт». Воронов разъяснил СМИ, что шимпанзе в силу своего роста и строения не способна произвести на свет человеческое дитя. Стоит напомнить: в СССР в это же время профессор Илья Иванов в заповеднике «Аскания-Нова» тоже пытался получить гибрид человека и обезьяны. Безрезультатно.
Чтобы удовлетворить растущий спрос на операции, Воронову требовались доноры-приматы. В это время правительством Франции был введен запрет на истребление обезьян ради охоты и наживы. Право на отлов давалось только ученым, в числе которых был и Воронов...
«Мне посчастливилось найти как раз то, что для этого нужно,— писал он в "Огоньке",— чудесный дворец, принадлежавший некогда владетельному князю Монакскому, а после служивший летней резиденцией лейб-медика королевы Виктории. Он находится как раз на границе Франции и Италии, высоко над Ментоной, в огромном великолепном парке, который тянется по склону к югу до самого моря. В настоящее время я устроил там ферму, на которой поселил около 30 обезьян, а через год, надеюсь, их будет 100».
В 1927 году Воронов заявил, что «вскоре в Европе и Америке обезьяньих питомников будет не меньше, чем заводов Форда».
Ажиотаж наблюдался повсеместно. В радиоэфире крутили шлягер «Monkey-Doodle-Doo», созданный Ирвингом Берлином для фильма братьев Маркс «Кокосовые орехи», с такими строчками: «Если ты стар для танцев — поставь себе железу обезьяны». В обеспеченных домах шиком считалось держать на столике пепельницу в виде обезьяны, прикрывавшей гениталии и с надписью: «Воронов, ты меня не возьмешь». Артур Конан Дойль описал омоложение и озверение главного героя вследствие гормональных инъекций в рассказе «Человек на четвереньках». Хитом баров и ресторанов стал коктейль «Обезьянья железа»: смесь джина, апельсинового сока и гренадина с небольшим количеством анисового ликера. Мир сошел с ума...
Среди тех, кто стремился подружиться со знаменитым хирургом, были сотни знаменитостей того времени. От махараджи Патиалы Бхупиндер Сингха (эффектно использовавшего автомобиль Rolls Royce для сбора мусора после того, как автокомпания отказалась продать ему очередную модель) до президента Турции Мустафы Ататюрка (он стал пациентом доктора, как и премьер Франции Жорж Клемансо). Воронова видели в обществе поэта и драматурга, а также идеолога фашизма Габриэля Д'Аннунцио и звезды кино Сары Бернар. Композитор и пианист Камиль Сен-Санс встречался с Вороновым не раз, так же как и писатель-фантаст Росни (псевдоним Жозефа Анри Оноре Бокса). В числе друзей профессора называли отца нейрохирургии Харви Кушинга и румынского короля Кэрола II. Пациенткой Воронова была даже знаменитая революционерка Клара Цеткин. Учитель Елены Блаватской, оккультный лидер Алжира и Парижа Макс Теон, оказал сильное влияние на самого Воронова, так же как и автор «Синей птицы» Морис Метерлинк — они с профессором дружили. В обезьяний питомник, как в зоопарк, часто наведывалась мегазвезда 20-х оперная дива Лили Понс...
Topic: Версия Зайцева "Рикошет боевого Крота" (Read 16124 times)